Часть 1. Пролог Когда-то давно жил во Франции юный принц Адам Бертран де Капет. Его родители, прямые потомки короля Гуго Капета, погибли во время народных волнений, но успели спрятать сына для безопасности в своём загородном замке в лесу у подножия гор. Было у мальчика всё, чего он только мог пожелать, - но никакого другого общества, кроме слуг. Адам-Бертран не привык считать слуг за людей и помыкал ими, как мог. Этот избалованный, себялюбивый и недобрый юный тиран уже тогда получил за глаза прозвище Бет - "зверь", "бестия". Когда Адаму-Бертрану было 15 лет, к нему заявилась одна старая нищенка. Она пришла зимним вечером, когда шумел ветер и шёл мокрый снег, и предложила мальчику розу в обмен на приют и спасение от жестокого холода. Её измождённый вид вызвал у принца отвращение и он выгнал старую женщину, посмеявшись над её подарком. Старуха предостерегла его, чтобы не обманывался внешним видом, поскольку истинная красота таится внутри. В ответ он снова начал смеяться и гнать её, и тогда безобразная старуха вдруг обернулась прекрасной девушкой с миндалевидными глазами. Это была волшебница, известная как Дама Зимней Розы. Потрясённый принц попытался просить прощения, да поздно. Она уже поняла, сколь немногого стоят его извинения. - Принц Адам-Бертран, тебя недаром прозвали Бетом! - сказала ему волшебница. - Звучит как краткое произношение твоего второго имени, и очень подходит тебе! Ты и есть зверь, в сердце которого нет места любви! Вот ты и будешь Бетом - страшным зверем! И она в наказание превратила принца в чудовищного зверя, и наложила могущественное заклятие на замок и его обитателей. Дворецкий стал каминными часами, метрдотель - канделябром со свечами, кухарка и её дети поварята - чайником и чашками, а её муж-лакей - вешалкой. Не избежали общей участи и домашние животные: собаки стали скамейками для ног, лошади - повозками, а кошки - ковровыми подушками. Статуи античных героев и ангелов стали страшными химерами, под стать нынешнему облику хозяина замка. Затем Дама Зимней Розы исчезла, предъявив условие для снятия своего колдовства и оставив на прощание зеркало и розу. Это была та самая роза, которую она предлагала принцу в качестве платы за ночлег, и она оказалась волшебной. Она должна была цвести до его двадцать первого дня рождения. Если он научится любить и заслужит ответную любовь до падения последнего лепестка - чары рассеются. Если нет - он навсегда останется чудовищем. Зеркало тоже было волшебным и стало единственным окном во внешний мир для страшного Бета. И не только потому, что он заперся в замке, стыдясь своего вида: Дама Зимней Розы постаралась скрыть его замок от людских взоров, окружив его защитным туманом. С годами он всё больше впадал в отчаяние и терял надежду - разве сможет кто полюбить такое чудище, как он?
И вот, когда назначенный срок был на исходе... Из домика на окраине соседнего городка вышла его жилица, прелестная девушка лет 18-ти. На ней было синее платье с белыми пышными рукавами и нагрудником. Её гуcтые тёмные волосы были стянуты в хвостик хорошенькой синей ленточкой, что очень шло ей, к утончённой красоте её юного лица с чудесными карими глазами. Эти глаза отливали зелёным и светились глубокой нежностью и добротой. Девушка шла и пела своим чарующим голоском тихую песню о будничной жизни городка. Словно подпевая ей, другие горожане высовывались из окон и кричали ей вслед: "Бонжур! Привет!" - Доброе утро, месье! - сказала девушка булочнику, прервав свою песню. - Доброе утро, Белль! - отвечал булочник, невысокий полный мужчина с рыжей бородой без усов, в фартуке и в колпаке. - Куда путь держишь? - В книжную лавку! -сказала Белль и вынула из корзинки книгу в красной обложке. - Я только что прочла чудную историю про Джека и волшебную фасоль и... - Очень мило! - уклончиво ответил булочник и принялся звать работницу: - Эй, Мари! Поторопись с батонами! Подобные ответы юная Белль слышала ежедневно и ничуть не удивилась его невежливости. Она спрятала красную книгу в корзинку, взяла вместо неё синюю и принялась читать её на ходу. Хлопотливые горожане то и дело отрывались от своих дел, чтобы полюбоваться прекрасной книгочейкой и в то же время посмеяться над ней. Её страстная любовь к чтению и мечтательность казались смешными этим провинциалам с их ограниченным кругозором. Но один старик всегда был ей рад, и это был хозяин книжной лавки. Он радовался не столько красоте, сколько тому, что она единственно верная клиентка. Вот и теперь он обрадовался: - А-а, Белль! Как дела? - Я пришла вернуть взятую книгу, - отвечала Белль. - Уже прочла? - Не могла оторваться! У вас есть что-нибуль новое? - Со вчерашнего дня нет, - усмехнулся хозяин лавки. - Не беда, -ответила Белль. Взобравшись на стремянку, она поставила на место красную книгу и взяла ещё одну в синей обложке. - Я возьму вот эту? - Эту? Но ты ведь уже читала её. Два раза! - Я буду рада перечитать её ещё, это моя любимая! - пылко произнесла Белль. - О дальних краях, об отчаянных битвах на мечах, о перевоплощённыом принце и нежных речах! Старичок весело улыбнулся:- Раз эта книга так нравится тебе, возьми её - дарю! - Ой, что вы, месье... - смутилась девушка. Но книготорговец не стал и слушать: - Я настаиваю! - О, спасибо вам, большое спасибо! Выйдя из лавки, Белль раскрыла подаренную ей книгу и принялась читать её на ходу, как до того красную. Возобновили и горожане свои насмешливые песенки о том, что у неё-де не все дома, раз она так любит читать. Присев передохнуть на фонтан, девушка попыталась почитать вслух отаре овец. Но эта попытка привела лишь к тому, что одна из овец откусила кусок страницы, а тут и пастушок подоспел и угнал отару. В то осеннее утро любимец почти всех горожан, молодой охотник Гастон также вышел погулять - серых уток пострелять. Когда он подстрелил одну серую утку, её тут же подобрал его дружок и помощник, маленький толстячок Лефу. Он засунул птицу в мешок и подбежал к охотнику со своей вечной лестью: - Бьёшь без промаха, Гастон! Ты величайший охотник в мире... - Знаю! - перебил его Гастон и занялся самолюбованием, разглядывая своё отражение в тазу цирюльника. Но Лефу не унимался: - Ни у одного зверя нет ни шанса перед тобой! И ни у одной девушки, кстати! - Верно, Лефу! - самодовольно ответил Гастон и указал на Белль, которая торговалась с прачкой, не отрываясь от книжки. - И я положил глаз на эту девушку! - На дочку изобретателя? - Именно так. Она и есть та счастливица, на которой я женюсь! - Но она же... - начал было Лефу. Он хотел сказать: "Она же чокнутая - только и знает, что читать никчемные книжки". Но Гастон докончил по-своему: - Красивейшая девушка в городе! - Я знаю, но... - Это делает её самой лучшей! - снова прервал его Гастон. - А разве я недостоин лучшей? -Да, конечно, Гастон, ты её достоин... - Лефу запнулся, а Гастон, не слушая больше, бросился вдогонку за Белль.
Лефу помчался следом. Поравнявшись у водонапорной машинки с тремя весёлыми сёстрами-тройняшками, он бросил на них мечтательный взгляд. Маленький человечек был тайно влюблён во всех трёх девушек - и в носящую янтарное платье Лоретту, и в Клодетту в красном, и в Полетту в зелёном. Ho cёстры не обрaщали на него внимания. Все три были влюблены в одного Гастона и, завидев его, запели: - Вот он, Гастон! Великолепен! Высокий, сильный молодЕц! Ох, как сердца наши трепещут - Едва ли в городе другой такой найдётся удалец! Охотник и впрямь был "удал молодец" с виду - высокий и чрезвычайно мускулистый парень с длинными чёрными волосами и льдисто-голубыми глазами, грудь его словно рвалась наружу из-под красной охотничьей рубашки. И это, и его охотничье мастерство сделало Гастона кумиром всего городка, желанным женихом всех молодых девушек, включая тройняшек, но исключая Белль. А он именно её и желал. Не обращая внимания на блондинок и их песнопения, он нагнал Белль и вызывающе поприветствовал её. Она ответила на его приветствие и снова погрузилась в чтение. Тогда Гастон нагло вырвал книжку у неё из рук и принялся быстро и бесцеремонно листать её. "Гастон, отдай мне, пожалуйста, книгу!" -попросила Белль. Парень ответил вопросом на вопрос: "Как же ты её читаешь? Здесь нет картинок!" - Они есть, - ответила девушка, - для тех людей, которые используют фантазию. Гастон швырнул книгу в грязную лужу и воскликнул: - Белль, тебе уже пора перестать думать о книгах и обратить внимание на вещи поважнее! На меня, например, - добавил он, осклабившись. Клодетта, Лоретта и Полетта восторженно ахнули, присев на большoй камень. Гастон проигнорировал их и продолжид свою речь: - Об этом весь город судачит! Столько читать негоже для женщины - от этого у неё появляются идеи, мысли и всё такое прочее... - Гастон, ты сама примитивность! - сказала Белль; поднимая книгу и вытирая её своим белым фартуком, девушка едва сдерживала раздражение. - Ну, спасибо, Белль! - ответил охотник с лукавой усмешкой, словно обращение Белль польстило ему. Он обнял её за одно плечо и самодовольно спросил: - Не угодно ли тебе пойти со мной в таверну и взглянуть на мои трофеи? - В другой раз, - покривила душой Белль. Клодетта удивилась: "Что с ней?". Лоретта воскликнула: "Она сумасшедшая!". "Он же безумно красив!" - подхватила Полетта. Сёстрам подобная непочтительность к их кумиру и впрямь казалась безумием. - Пожалуйста, Гастон, оставь меня! - вскрикнула Белль, изо всех сил стараясь не грубить. - Мне надо домой, помогать отцу. Всего хорошего! - Этому старому остолопу? - поддразнил подбежавший Лефу. - Да уж, ему и впрямь нужна помощь! - он захохотал, его смех подхватил Гастон. - Не говори так о моём отце! - гневно воскликнула Белль. - Да, не говори так о её отце! - сказал Гастон, сразу изменив тон и для вида отвесив Лефу подзатыльник. - Мой отец не остолоп, он гений! - продолжала Белль, зная, что хитрый охотник просто притворяется. Внезапно послышался взрыв, и над домиком Белль взвились клубы дыма. Девушка испуганно вскрикнула и бросилась бежать со всех ног, а Гастон и Лефу вновь засмеялись. Оба не прочь были порадоваться чужой беде. Особенно беде старого Мориса Леблана, местного изобретателя, отца Белль. Все жители городка считали его полоумным, поскольку машины, которые он строил, были слишком непривычны для их быта. - Папа, ты жив? - спросила Белль, спускаясь в подвал, где была мастерская её отца, и пробиваясь сквозь дымную завесу. Кряхтяя и кашляя, из-под помятой конструкции вылез Морис Леблан - приятный маленький толстенький старичок с орлиным носом, седыми усами и бакенбардами. - Не понимаю, как это случилось! - пробормотал он, откашлявшись. - Пожалуй, я брошу эту рухлядь - мне всё равн- Ты всегда так говоришь, папа, - сказала ему Белль: увидев, что отец даже не ранен, она сразу приободрилась. - В этот раз я говорю серьёзно! - Морис с досадой снял рабочие очки и шапочку, затем пнул машину ногой. - Я никогда не заставлю работать эту дурацкую штуку! - Нет, заставишь! - Белль обняла отца за плечи и добавила, с улыбкой: - Заставишь, получишь первый приз на завтрашней ярмарке и станешь всемирно известным изобретателем! - Ты и впрямь веришь в это? - спросил Морис, сдвинув ещё тёмные брови над ярко-зелёными глазками. - Верю и всегда верила! - Так чего же мы ждём? - воскликнул старый мастер и снова надел шапочку и очки. - Я починю её в два счёта! Подай мне малый гаечный ключ, Белль... Белль подала отцу инструмент, и он за работой спросил у дочки о её делах: -Ты хорошо провела время в городе? - Прочла книгу, взяла новую... - Белль вздохнула и прижала к себе книгу. - Папа, как по-твоему - я странная? - Ты, моя дочь - странная?- переспросил Морис, высовываясь из-под машины. - Кто внушил тебе эту мысль? - Не знаю, как объяснить...просто мне кажется, что я не вписываюсь сюда, - вздохнула Белль. - Мне и поговорить тут не с кем. - А как насчёт Гастона? Красивый парень! - Верно, красивый. И грубый, и заносчивый. Нет, папа, он не для меня! - Ну, не переживай! - отвечал Морис дочери. - Надеюсь, моё изобретение откроет нам путь в новую жизнь! - добавил он, ласково улыбаясь. Наконец Морисова машина-лесорубка заработала. Похожая на самовар и железную печку одновременно, она была увенчана постоянно греющимся чайником для топлива. Когда конструкция принялась колоть дрова из поленницы на мелкие части, отец и дочь пришли в одинаковый восторг. Наконец Морис сказал: - Запрягай коня, дочка, я еду на ярмарку! Белль помогла запрячь гнедого коня Филиппа в дощатую повозку, а также погрузить туда машину-лесорубку. Прикрыв конструкцию брезентом, Морис и сам завернулся в плащ, сел на Филиппа верхом и тронул поводья. Он кричал дочке: "Прощай, Белль! Береги себя!", а Белль кричала отцу в ответ: - До свидания, папа! Удачи тебе!
Но стоило Морису въехать в лес, как удача отвернулась от него. То ли он неправильно держал карту, по которой всегда ориентировался по пути на ярмарку, то ли ему помешал туман, всегда спускавшийся на лесную тропу в определённый час, - но он так или иначе сбился с пути. - Мы должны были уже приехать, - бормотал старичок, светя фонарём и безуспешно пытаясь сличить окружающую меcтность с картой. - Мы что, пропустили поворот? В сыром осеннем лесу было темно и мрачно. Ухала серая сова-неясыть на суку трепещущей осины. При этом она притопывала лапой, точно предупреждая Мориса "Лучше не езди в этот лес!" Но Морис не обращал внимания на птицу. Остановив коня у столбика-указателя, он пробормотал: "Кажется, я должен был повернуть вон туда..." Напрасно! Надписи были стёрты и размыты туманом и дождями, и ничего нельзя было разобрать. - Нет, поехали сюда... - пробормотал Морис, пытаясь выбрать тропу наугад. И тут же по краю тропы пробежал волк, и целая стая волков завыла хором. Конь захрапел и бросился далеко в сторону. - Что за ерунда? Куда ты меня завёз, Филипп? Морис потянул коня назад, и повозка ударилась о толстый дуплистый ствол дерева. Из дупла вылетели потревоженные летучие мыши и закружились у лица Мориса и морды коня. - О, нет! Берегись! - завопил Морис (он тоже не был лишён суеверий в отношении летучих мышей, якобы они приносят беду и их прикосновение к волосам опасно). - Стой, Филипп! Сто-о-ой! - завопил Морис в ещё большем ужасе спустя несколько минут: напуганный воем волков конь подскакал к самому краю высокого утёса, и едва не грохнулся в пропасть вместе с хозяином. Кое-как собравшись с духом, старый мастер сдержал своего коня, сбрасывающего копытами камни с края скалы, и оттянул его подальше от опасного места, приговаривая: - Вот так...хороший конь! Вот так...всё в порядке! Ничего не случилось! Но конь, доведённый неумолчным воем волков до безумия, встал на дыбы и сбросил Мориса. Фонарь выпал из рук старика, вспыхнул пламенем, задымил и потух. Филипп ускакал, волоча за собой повозку с машиной. - О, нет! Филипп, вернись! - вскричал Морис. Он привстал на колени, прикрыл голову плащом и снова кликнул Филиппа - теперь уже хриплым шёпотом. Никто ему не ответил. Он встал. Поднял с земли шляпу и нахлобучил её опять... Но тут на пригорке из-за депевьев с рычанием выглянула волчья стая. Морис испуганно вскрикнул, повернулся и побежал, продираясь сквозь заросли. Вот он миновал овраг со всей возможной осторожностью. Волки - за ним, по поваленному дереву. Он скатился вниз по откосу у корней того дерева. Привстал. Снова взглянул вверх - и увидел рычащих и нацелившихся на добычу волков. Посмотрел вперёд - и увидел железные ворота, а за ними - каменный мост со статуями каких-то чудовищ. Морис подбежал к воротам и затряс их, крича: - Помогите! Тут есть кто-нибудь? На помощь! Тут же подоспели волки... Морис открыл ворота, оказавшиеся незапертыми, протиснулся в них и захлопнул за собой. Упрямые волки так и прыгали, силясь пробиться сквозь железные прутья. Один из хищников даже просунул морду через решётку и ухватил Мориса за носок башмака - с немалым трудом старик вырвался из волчьей хватки. Оставив слетевшую с головы шляпу на земле у ворот, он двинулся дальше по мосту - и прямо перед собой увидел огромный старинный замок, погружённый в клочковатый туман. Имя принца по прозвищу Бет в то время стало почти легендой, не говоря уже о том, что туман был тем самым волшебным защитным туманом, которым волшебница скрыла его от людей. Поэтому Морис немало удивился - чей это замок, откуда он взялся... Долго дивиться ему, однако, не пришлось, - набежали тучи, и хлынул проливной дождь; да и гроза началась, - первые молнии ударили в шпили дворцовых башен. Морису пришлось срочно искать укрытие; а где ещё он мог его найти, кроме как в том самом замке?
Старик постучал в дверь, надеясь, что кто-нибудь откликнется на его стук. Никто не отозвался. Зато дверь оказалась незапертой, также как и ворота. Морис вошёл внутрь. Он весь промок; вода с его одежды капала прямо на дорогой запылённый красный ковёр... Внезапно он услышал приглушённые голоса: - Бедняга наверняка заплутал в лесу... - Умолкни, может, он ещё уйдёт! - Тут есть кто-нибудь? - спросил Морис. - Ни слова, Люмьер! - сказал второй голос. - Ни звука! - Простите, что помешал, - продолжал Морис, - но мой конь убежал, и я ищу место для ночлега! - О, Когсворт, пора бы уже пожалеть его! - отозвался первый голос. Тут же его обладателю заткнули рот, а затем Морис услышал треск свечного огонька и стон. - О, месье, добро пожаловать! - приветствовал его первый голос. - Кто это сказал? - спросил удивлённый Морис: как он ни всматривался в полумрак, он не увидел ни одного человека. - Я, конечно! - был ответ. В эту минуту Морис взял в руку золочёный канделябр с зажжёнными свечами. Когда он переспросил "Кто?", канделябр окликнул его "Привет!". Ещё более удивлённый и испуганный Морис выронил своего собеседника. Главная свеча была головой подсвечника; у него было лицо с длинным носиком, похожим на утиный, и с большими плутоватыми глазками; две боковые свечи служили ему руками. - Невероятно! - пробормотал Морис, наклоняясь над подсвечником. - Немыслимо! - Ты всё испортил, Люмьер! - заворчал каминный будильник из красного древа. Он спрыгнул со стола и подбежал к подсвечнику на своих деревянных ножках, размахивая золотыми боковыми стрелками (они служили ему руками). - Замечательно, просто здорово! И тут же часы испуганно закричали: желая проверить, как это они могут говорить, Морис поднял их с пола. Старик так и сказал: - Как же это сделано? - Отпустите немедленно! - закричал будильник, которого звали Когсворт. Однако Морис упорно продолжал исследовать его механизм. Его поражало не только то, что будильник говорит, но и то, что у него есть лицо, где часовые стрелки вместо усов, а их крепёж вместо носа. Вот он провёл пальцем по его донышку промеж деревянных ножек...по самим ножкам... - Перестаньте меня щекотать! - вскрикнул Когсворт, хихикая. - Хватит! Вдруг он застонал от боли: Морис повернул заводной ключик позади его часовой головки. Услышав этот стон, старик оторопел, отпустил завод и приоткрыл дверцу, за ктоторой виднелся золотой маятник часов. Просунул руку, потрогал маятник... - Это должно быть закрыто! - гневно воскликнул Когсворт. - Закройте меня немедленно! Какая наглость! - Прошу прощения, - пробормотал Морис, подчиняясь,- просто я никогда не видел говорящих часов... А-ап-ч-хи! Он чихнул прямо в лицо Когсворту (отчего у будильника задвигались стрелочки-усы, и он издал мелодичный звон). - Вы промокли до костей, господин! - сказал Люмьер, становясь на бронзовое основание, как на ноги, и зажигая свои погасшие при падении свечи. - Идёмте, погрейтесь у камина! - Нет-нет, я запрещаю! Ты знаешь, что сделает хозяин?! - запричитал Когсворт. Словно подтверждая его слова, сверху с галереи метнулась вниз тёмная тень в плаще. Но Люмьер всё равно провёл Мориса в гостиную. - Запрещаю! - повторил Когсворт, хватая Мориса за плащ. - Я требую, чтобы вы остановились! - продолжал он, когда Морис, высвободив край плаща из его золотых ручек, дошёл до удобного кожаного кресла и опустился в него. - О, нет, нет! - снова запричитал Когсворт, рассыпая свои гайки и шестерёнки. - Только не в кресло хозяина! Никто его, однако, не слушал. Прибежала скамеечка для ног; её ножки походили на собачьи лапки, а серебряные кисти - на два собачьих хвостика; она лаяла, как настоящая живая собачка, и виляла обоими хвостами. Морис слегка вздрогнул, но взял себя в руки, улыбнулся и потрепал скамеечку по красной бархатной спинке: - Ну, здравствуй, мальчик! Затем подошла вешалка для одежды, в зелёном цилиндрике на круглой головке-венчике; она почтительно склонилась перед нежданным гостем с видом услужливого лакея, и накрыла его тёплым бирюзовым покрывалом. - О, какой сервис! - воскликнул Морис. Лакей-вешалка приподнял цилиндр одной из своих четырёх ручек, раскланялся и отошёл. Когсворт тем временем собрал все свои часовые колёсики, встал на ножки и заворчал: - Это переходит все границы! Отвечать придётся мне! А-ах! Он ахнул и снова упал, сбитый с ног проехавшей по нему чайной тележкой. На ней восседали чайник с округлым добрым лицом, чашечка с надтреснутым краем и сахарница. Последняя быстро насыпала сахар на дно чашки, соскочила с тележки и выскользнула за дверь, оставив ложку. Тележка остановилась рядом с Морисом, и чайник приветливо ему улыбнулся.
- Желаете чашечку горячего чая, месье? - спросил чайник приятным женским голосом, какой мог бы принадлежать добродушной служанке средних лет. - Это поможет вам согреться! - Нет, нет! - завопил Когсворт. - Никакого чая! Но и служанка-чайник не стала слушать Когсворта. Морис всё ещё не мог привыкнуть к чудесам, но благодарно кивнул чайнику. Тогда он-она нацедил-нацедила чай в чашечку. Едва лишь Морис отхлебнул первый глоток, как у чашки открылся ротик, и раздался звонкий детский голос: - Хи-хи... Его усы щекочутся, мама! - Щекочутся... - повторил старик, который невольно вздрогнул от того, что ещё один предмет в замке оказался живым. - Ну, привет! Вдруг дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвался порыв ветра, потушивший огонь в камине и свечи Люмьера (тот, правда, вскоре зажёг их заново). Когсворт незамедлительно спрятался под ковром, ожидая расправы со стороны хозяина. На пороге, при свете из-за двери, показался сам хозяин - страшный Бет. И не просто показался, но и подал голос: он прорычал "Здесь чужой!" и решительно направился в сторону незнакомца по ступенькам вниз.
Сейчас этот зверь выглядел ещё страшнее, чем обычно: шерсть на загривке стояла дыбом, огромные зубы оскалены, глаза горели злобным огнём. Когда его рогатая тень накрыла Мориса, старичок так задрожал, что кресло затряслось под ним. Вещи-слуги испугались не меньше. Служанка-чайник вся затряслась, а её сын-чашечка ойкнул и спрятался за мать. Один лишь Люмьер попытался вступиться за гостя: - Хозяин, позвольте мне объяснить! Этот господин заблудился в лесу и... Бет страшно зарычал, задувая ему свечи. Испуганный Люмьер замолчал и отшатнулся. Когсворт ненадолго высунулся из-под ковра: - Хозяин, я довожу до вашего сведения, что я был против с самого начала! Я пытался остановить их, но никто не слушал меня, дворецкого... Хозяин замка снова зарычал, да так грозно, что маленький дворецкий снова спрятался под ковром, трясясь от страха. Морис, перепуганный ещё побольше него, беспомощно оглянулся вправо-влево...и увидел, что Бет подошёл к нему вплотную. Морис подумал, что сейчас умрёт от ужаса. Он встал с кресла, сбросил покрывало и попятился к двери, в то время как чудище наступало прямо на него. - Кто ты такой, и что ты здесь делаешь? - грубо спросил Бет. - Я...я з-заблудился в лесу и... - глядя на чудовищного зверя, Морис так дрожал от страха, что едва мог говорить. - Ты нежеланный гость! -Бет загородил ему путь для бегства, прыгнув вперёд с неожиданной для его громоздкой туши проворством. - Простите, милостивый господин... - Морис в ужасе ожидал, что чудище его вот-вот раcтерзает. - На что ты уставился? - прорычал Бет и встал на задние лапы. Теперь он возвышался над коротышкой Морисом чуть ли не на тpи головы. Замирая от ужаса, глядел Морис на этого рогатого и зубастого великана, и заплетающимся языком отвечал: - Не...не...не на что... - Так ты пришёл поглазеть на чудовище? - задавая этот ворос, страшный зверь широко разинул пасть над головой Мориса, словно собираясь обезглавить его тут же на месте. - Пощадите меня, у меня не было дурных намерений! - в смертельном страхе закричал Морис. - Я всего лишь искал ночлег! - Я тебе дам ночлег! - рявкнул Бет. Своими мощными лапами он схватил Мориса за шиворот, поднял его, как пёрышко, и потащил в башню, невзирая на мольбы старика о пощаде.
All times are GMT
3 Hours. Hits today: 123
You can: smiles yes, images yes, types yes, poll no
avatars yes, links on, premoderation off, edit new post no
- user online
- user offline