И теперь я, виконт Берт Муррей, сидел в охотничьем замке своего отца графа-генерала Дэвида Муррея, - место ссылки , куда он меня отправил. И читал заявление в газете, написанное моей последней невестой Оливией Лэндиг (Хармони сохранила для меня этот выпуск). "У меня трясётся рука, когда я пишу это заявление. Мистер Би, редактор, поначалу отказывался мне верить, но мне помогла служанка из дома Мурреев Кэт Нун, поручившаяся за меня и согласившаяся быть моей свидетельницей, а также религиозные чувства самого редактора сломили в конце концов его скептицизм. Я и сейчас дрожу от страха при одном воспоминании... Меня долго уговаривали ехать на смотрины к жениху - замуж мне совсем не хотелось. Я согласилась только после того, как меня клятвенно заверили в том, что у нас с молодым Мурреем общие интересы - он также увлечён музыкой и живописью, как и я. До сих пор женихи, с которыми меня знакомили как богатую невесту, смотрели на меня свысока и ничем, кроме денег моего батюшки, не интересовались. Нас с виконтом представили друг другу. Никакой аристократической надменностью от него и не пахло, когда он говорил. Мы говорили много о Моцарте, о том, как он начинал прелестным маленьким дитятей; говорили мы и о живописи - Берт даже прочёл мне свежую лекцию о новейшем способе создания картин маслом; напоследок он спел мне целую песню - такой сладостный печальный романс, аккомпанируя себе на фортепьяно. Играл он также прекрасно. Очаровательный молодой человек, подумалось мне. Одно было непонятно: почему весь разговор происходит за закрытыми дверями? Правда, мне говорили, что жених заколдован, когда представляли меня ему; но я не больно верила в эти суеверия. К тому же родители и гувернантка Бекки Крик уверяли меня, что виконт Муррей необычайно красив: стройный, высокий, чёрные кудри до плеч, огненно-синие глаза. Если он так красив, почему же он прячется за дверью? Отдав должное его музыкальному таланту, я попросила у него разрешения войти к нему в комнату. Тут голос его задрожал, и он стал уверять меня в невозможности сего шага; в ответ я заявила, что обязана видеть того, кому предстоит стать моим мужем - не с голосом же я пойду под венец, а с человеком... Под конец я стала умолять, и он не выдержал - приотворил дверь и вышел на порог. - Я здесь, мисс Оливия... - Что это?.. - громко спросила я, увидев его, а дальше я могла уже только кричать. На первый взгляд, Берт Муррей соответствовал описанию: высокий статный голубоглазый брюнет... Но в его наружности была деталь, от которой вся его красота меркла: его темнокудрую голову венчала пара длинных острых рогов, изогнутых наподобие серпа. - Берт! - вскричала графиня Виктория, появившаяся как будто из-под земли. - Берт, сыночек мой, зачем ты это сделал?! - Простите меня, матушка, - она так просила меня об этом, и я не мог устоять... - Но ты ведь знал, что она испугается... Сказать, что я испугалась - значит ничего не сказать. В смертельном ужасе я бросилась бежать по коридору, путаясь в своём кринолине с оборками. Я уже готова была выпрыгнуть в открытое окно, когда добежала до него - только бы спастись от этого страшилища, которое, я была в том уверена, сожрало бы меня, как Минотавр из греческих мифов. Но в последний момент меня подхватили чьи-то руки. Я была до того напугана, что снова закричала. Но, обернувшись, увидела, что это девушка моих лет - та самая девушка-служанка, Кэт Нун..." Эта встреча, встреча с мисс Оливией, и стала предвестием моей ссылки. [more]
Призыв экономки прозвучал вовремя. Платье Салли Нэсмит порвалось, она держалась на обрывке его юбки, как на волоске, и её положение было реально опасным. Всё же девушка не решалась прыгать. Она простонала: - Мне страшно... - Говорю вам: прыгайте! - упрямо повторила Эвелин повелительным тоном. Салли какое-то время ещё колебалась, но вскоре кусок её юбки порвался окончательно; она была вынуждена, говоря научным языком, сбалансировать своё движение в прыжке; девушка приземлилась немногим дальше центральной части полотнища и была невредима, но чуть жива от страха. Придя в себя, она подбежала к отцу и стала умолять поскорее увезти её из этого страшного дома. На прощание Эвелин напутствовала Нэсмитов, чтобы не разглашали подробностей увиденного публично. Эйбл Нэсмит, зная как священник, что тут дело нечисто, пробовал возражать...но Салли не только была согласна с Эвелин, - она также залилась слезами, прося родителей, со своей стороны, не рассказывать людям о происшедшем. Так, говорила Салли, если об этом не будет молвы, ей будет легче забыть этот страшный кошмар, который и так может ей ночью присниться. Мария Нэсмит поддержала дочь и уговорила мужа. Больше они у нас не появлялись. После Салли Нэсмит у меня побывала в невестах Августа Риверс, дочь банкира Лео Риверса. Она также обратилась в паническое бегство при виде меня, рогатого. Коря себя в душе за свою былую нерешительность, я впервые попытался объяснить девушке, что я не опасен, но это не возымело никакого действия. Эвелин с трудом поймала стремительно убегавшую девушку, чтобы взять с неё обещание не разглашать нашей тайны. За ней последовала Дженет Гвинн, дочь разорившегося купца. Когда Хармони приехала за ней, её отец Грегори Гвинн и сестра его тётушка Хелен обрадовались, что выгодный брак "крошки Дженет" со мной спасёт их положение. По просьбе матушки я более не показывался девушкам, и не пытался уже ничего объяснить им сам. Она взяла это на себя. Но рано или поздно невеста должна видеть жениха... Вот и Дженет при виде меня сразу же шлёпнулась в обморок, подобно моим первым невестам. Эвелин взяла с неё обещание молчать, когда привела её в чувство. Мисс Гвинн обещала не только молчать, но и никогда не выходить замуж и даже уйти в монастырь, где она надеется получить защиту ото всех чудовищ. Последней моей невестой, перед дочерью полковника Оливией Лэндиг, была дочь зажиточного фермера Лиз Эптон. Зная, что отец её фермер, моя мать заговорила с ней о сельском хозяйстве и о своей юности, проведённой в загородной усадьбе, как бы исподволь. Но намёки моей матушки ничего не объяснили Лиз, и она, озадаченная тем, что жених не показывается ей, заглянула в замочную скважину моей двери...
По-видимому, Лиз Эптон хорошо разглядела меня оттуда, - она отшатнулась от двери, стуча зубами от страха, и на некоторое время даже потеряла дар речи. - О, миссис Муррей!.. - сказала она моей матери, как только смогла вновь заговорить. - Там...в этой комнате...чудовище!.. - Молчите! - сказала Эвелин, появляясь как будто из-под земли. - Никаких чудовищ нет! - Клянусь вам, что я видела... - Никаких клятв не нужно! - отрезала экономка. - Хотя нет, одна клятва нужна: вы, мисс Эптон, должны поклясться, что никогда никому не расскажете о том, что сейчас видели! - Значит, вы мне верите, мэм...хоть и говорите, что нет никаких чудовищ?.. - Верю я вам или нет, но вы должны молчать об этом! - упрямо повторила Эвелин. - Если вы заикнётесь об увиденном, я вас накажу, и очень жестоко! - Вы...можете меня наказать?.. - Да, могу! Я мастерица на все руки! Я понимаю, что вам, мисс Лиз Эптон, хочется посплетничать, как деревенской болтушке, - знаю я таких, сама из деревни прибыла... - Эвелин, будьте, пожалуйста, поспокойнее! - сказала матушка экономке. - Вы, кажется, переусердствовали!.. - И вы не беспокойтесь, миссис Муррей, - отвечала наша домоправительница, - я в точности выполняю все ваши указания насчёт того, чтобы невесты вашего сына заключали договор о неразглашении! Ваш супруг разрешил мне брать с невест клятву молчания даже под страхом смерти! Вам, графиня, это хорошо известно! - Учтите, - обратилась она затем к девушке, - если вы будете сплетничать об увиденном в доме графа генерала Муррея, самое мягкое, что я сделаю - это наведу справки о том, с каким парнем вы целовались во ржи до того, как ваш батюшка Роберт Эптон, гордящийся своим садом и стадом, обрадовался случаю выдать вас за виконта!.. - Эвелин!.. - теперь уже сердито одёрнула её матушка. Но на Лиз это оказало немедленное действие: она поклялась не только никому ничего не говорить, и вообще убраться из Лондона как можно скорее. Она вернулась в родную деревню, и больше мы её не видали. Но вскоре после неё Хармони привезла мисс Оливию; последняя немного поломалась, но её уговорили гувернантка Бекки и родители, полковник Майкл и полковница Тереза Лэндиг. Они наперебой уверяли девушку, что у нас общие интересы и мы почти наверняка сойдёмся.
В тот день, когда мисс Лэндиг приехала, всё сразу пошло не так, как всегда. На этот раз извозчичью пролётку встретила не Конни и не Сью (именно эти две горничные выходили первыми встречать сваху и невест), а Эвелин. Экономка не смогла сдержать хохота, увидев, что Хармони опять везёт мне новую невесту. "Здравствуй, Хармони, дорогуша! Бьюсь об заклад, что и эта убежит!" - заливалась она смехом. Хармони не понравился этот злорадный смех, и она вызвала сестру (как выяснилось, они были родными сёстрами) на серьёзный разговор. Дом Мурреев для этого определённо не подходит, говорила Хармони, сей разговор должен состояться вне владений генерала. Это (как потом также выяснилось) и стало причиной отсутствия Эвелин в тот промежуток времени, когда у меня побывала в невестах дочь полковника Лэндига. Несмотря на все полученные ранее уроки, я почти уверился в том, что мисс Оливия очарована мной. Я вспомнил, что я чудовище, только когда она в конце нашей беседы стала просить меня впустить её. Тогда я попытался убедить девушку, что это невозможно; но она начала спорить, что "не с голосом же идти под венец" (тут она была права, но что я мог поделать?!); под конец, не добившись успеха в приведении доводов, Оливия Лэндиг перешла к мольбам. Перед мольбой я устоять уже не смог.
Как и все её предшественницы, мисс Оливия ответила на моё появление криками ужаса и обратилась в паническое бегство, спотыкаясь и путаясь в полах своего платья, и также хотела выскочить из окна. Но на этот раз девушке помешала не Эвелин, которой не было на месте, а Кэт. Последняя не только не взяла с перепуганной насмерть невесты обещания молчать, но, напротив, согласилась быть её свидетельницей в редакции газеты мистера Би. Какая же поднялась буря жалоб, вздохов и слёз, когда вскоре после этого всё светское общество Англии заговорило о рогатом виконте! Моего деда чуть-чуть удар не хватил, а отец буквально впал в неистовство. Кэт он не просто уволил и отправил в её родную деревню "к птицам", но и полил её при этом отборной воинской бранью. Затем он (как и до приезда моей первой невесты Дэлии Кросби) разразился рыданиями по поводу своих "попранных, уничтоженных светлых надежд", заканчивая свой монолог такими словами "И такой удар мне нанесла Оливия Лэндиг, дочь Майкла Лэндига, моего полкового товарища, с которым мы вместе сражались против Буонапарте...предательница и дочь предателя...поправшего основы нашей старой дружбы!", - хотя ранее он всегда смотрел на Майкла Лэндига свысока и никогда не считал его своим товарищем. Никакой дружбы между Дэвидом Мурреем и Майклом Лэндигом не было, хоть они и в самом деле сражались вместе против Наполеона: мой отец слишком гордился своим знатным происхождением и считал своими друзьями только тех однополчан, которые также были аристократами. Полковник Лэндиг был из купеческой семьи, происходившей из некогда осевших в Англии голландских моряков, и если бы не требовалось снять с меня заклятие, гордый граф генерал Муррей ни за что не вспомнил бы о нём. Теперь уже и речи не заходило о том, чтобы привести ко мне ещё невесту. Не дожидаясь, когда генерал Муррей устроит им разнос, вернувшиеся Эвелин и Хармони сами потребовали расчёта. - Хотите уйти - идите с глаз долой! Идите все! Я и не подумаю вас задерживать! - ответил мой отец резким тоном, в котором слышалась и нескрываемая печаль. Печаль по поводу его запятнанной, "втоптанной в грязь", как он то и дело повторял, репутации. Напротив, Эвелин не могла скрыть своей радости: её и без того большой рот растянулся до ушей, когда мой отец согласился рассчитать её. А когда она увидела меня, то обрадовалась ещё больше, торжествуя не только потому, что отец рассчитал её, но и потому что его сын как был, так и остался рогатым. Она принялась хохотать, не обращая внимания на гневные выкрики батюшки: "Что вы стоите здесь и гогочете, стерва вы этакая? Хотите уйти из моего дома - так уходите! Убирайтесь сейчас же вон! Вы тоже предали меня! После стольких услуг, когда вы управляли моим домашним хозяйством и задерживали этих трусих...вы бросили меня, позволив этой несносной Оливии раструбить обо мне! Никому в этом бренном мире нельзя доверять, никому!" Он говорил "раструбить обо мне". Именно о нём! А обо мне?.. Словно прочитав мои мысли, отец неожиданно смягчился и сказал мне: - Не расстраивайся, сынок. Это я в сердцах тебя упомянуть позабыл. О тебе я тоже подумал. Мы с тобой уезжаем в Мидлвуд. - В охотничий дом? Именно сейчас? - Да, Берт, именно сейчас. Поживём там несколько дней, поохотимся - и все заботы, все эти переживания как рукой снимет. А главное - поутихнет молва! И опять главное - молва поутихнет!.. И вновь отец как будто прочитал мои мысли. На этот раз он коротко переспросил: - А что, разве не так?.. Он не находил лучших слов. Помолчав, отец сказал: - Не беспокойся, сынок, мы доедем до Мидлвуда без помех. Мы можем выехать с утра пораньше, а на тот случай, если какая-нибудь ранняя пташка выйдет поглазеть на нас, я прикажу Нику опустить на окнах кареты шторы.
Posted: 07.10.15 11:05. Post subject: И не только с хозяев..
И не только с хозяевами, а и с гостями, и с невестами тоже. Она не cлучайно ведёт себя так, будто дом Мурреев принадлежит ей - уверена, что они в её руках.
Posted: 08.10.15 15:52. Post subject: Я скоро подготовлю ч..
Я скоро подготовлю черновик продолжения, а мой второй теглайн вроде бы такой: Just one thing makes all the difference. Кстати, надо ли поубирать под кат всё, что я написала до сих пор? У меня мелькала такая мысль - убрать всё под кат.
All times are GMT
3 Hours. Hits today: 65
You can: smiles yes, images yes, types yes, poll no
avatars yes, links on, premoderation off, edit new post no
- user online
- user offline